Посткоммунизм Элиезер Дацевич АДАМЫЧ и ПРОЦЕСС Иногда жизнь преподносит самые невероятные сюрпризы. Господа! Долгожданный процесс пошел! Коммунизм наконец-то осудили! В Вильнюсе 12-14 июня прошел целый суд над преступлениями коммунизма. Организаторы его претендовали на то, что это новый нюрнбергский процесс, который "подведет черту", "положит конец" и решит все вопросы. Правда, настораживала продолжительность процесса – всего 2,5 дня. При масштабах, которые имело такое явление, как коммунизм, "судить" его за два дня – все равно, что вынести заранее известный приговор военно- полевого суда. Напрашивается нехорошая ассоциация – расправа над дядей Колей Чаушеску. "Карпатский гений" честно порывался что-то этакое рассказать человечеству, но ему все время затыкали рот, в течение часа вынесли приговор и сразу прихлопнули. И то правда: слишком много знал дядя. Глядишь, провалил бы связи, явки и планы "перестройщиков". Нечто похожее произошло здесь, в Вильне. Выступила куча каких-то никому не известных деятелей, в основном сконцентрировавшихся на злобном "гулаге" и преступлениях местных национальных режимов. Из этого сделали вывод, что коммунизм вообще ужасен, попили кофе по-виленски и разъехались. При этом на приговор силенок не хватило, и второй тур "суда" решили провести осенью. А хотелось, в общем, чего-то другого. Например, анализа гносеологических корней марксистского учения. Все-таки коммунизм придумали в Германии. Вот и приехал бы какой-нибудь немец-дюрк-манн-геймовец, покаялся, что ли! Но что-то мы этого не заметили... И с другой стороны, какой суд без свидетелей защиты? Почему не участвовали лекторы с Кубы и из Северной Кореи? Хотя бы и Зюганова почему не пригласили? Как-то некругло получается, товарищи антикоммунисты... Вообще говоря, я себя никогда сторонником коммунизма не считал, но после подобных шавочных "процессов" начинаешь даже сочувствовать так называемым красным. По сравнению с подавляющим большинством "судей" любой пьяный чекист из карательных отрядов стоит на две-три ступени выше как по моральному уровню, так и по мотивации своих поступков. Впрочем, речь не о коммунизме. Рубрика у нас совсем другая: посткоммунизм. И все сведется не к осуждению "судей" (да и хрен бы с ними, у каждого свой бизнес), а к описанию некоего психологического типа, который стал следствием коммунистического правления в стране. Вообще-то таких типов было несколько, и тот, о котором будем говорить, не самый распространенный. Но зато один из самых противных и вонючих. Можно сказать, коммунистическая эссенция. Дело в следующем. На "процессе", как обычно, материализовался преподобный юродивый старец, местночтимый святой Сергей Адамыч Ковалев. И, в своем репертуаре, произнес склеротическую речь о вредном-страшном русском народе, который "зачарованно приветствовал коммунизм" (правда, тут Ковалев употребил загадочное жыдомасонское выражение "мой народ", что вызвало самые разные толкования; активно распространялись слухи о еврействе Ковалева, а один корреспондент по большому секрету даже рассказал мне страшную историю о том, что вообще-то Адамыч потомок древних караимов и подпольных азербайджанцев). Теперь, по словам прп. юродивого, русский народ уничтожает прекрасных гордых чеченцев и нагло высказывает свое мнение в российской прессе, что вообще уже не лезет ни в какие ворота. Каяться русский почему-то и не думает до сих пор. Кроме того, Ковалев, как выяснилось, не отличает "коммунизм" от "великодержавного шовинизма" и ставит между ними жирный знак равенства. Чему человека в школе-то учили? Я сидел, слушал этот старческий бред, и стало мне даже жалко преподобного юрода. Ведь могли бы демдрузья и подлечить старичка. Современная медицина достигла некоторых высот, и позитивное мышление легко прививается после курса какого-нибудь ноотропила. Но хрен вам – для великого дела либеральной пропаганды нужен именно ковалевский органчик, который заводится по команде "Фас Россия". Смешно в стотысячный раз разбирать бред. И талдычить о том, что "зачарованный коммунизмом" русский народ сопротивлялся, как мог (и где в тот момент были предки ковалевых? – ведь явно же в ревкомах и в ВЧК, а не в тамбовских лесах!), а то, что все же как-то сложилось под ударами сопротивления, могло бы еще эволюционировать в нормальную сторону, если опять не те же ковалевы... И о "прекрасных чеченцах"... И про шовинизм... Но кому это нужно? Свои и так со мной согласны, а "ковалевцев" не убедишь. Такая уж натура, как говорят варшавяне. И тогда я подумал вот о чем. Ведь г-н Ковалев есть распространенный человеческий тип средне-позднего совка. Ведь таких ковалевых немало. В чем же тут "пункт"? Конечно, в формировании гг. ковалевых прежде всего виновата советская власть. Проблема ведь в чем? Ковалев – биолог, "естественник". То есть как бы великий интеллектуал. Стиль интеллектуальной жизни в СССР после 1953 г. (даже, можно сказать, после 1945-го) хорошо известен. "Интеллигенты" вообразили себя "графьями". И начали жить, как "графья". А власть этому потакала из-за своей простодушной лапотности. Не особенно понимал Коба душу интеллигента, носился с этими людьми, как с писаною торбой. И вот результат. Профессор, особенно естественник или технарь, в 40-50-е гг. – это фигура. Фильмы послевоенные посмотрите. Ученый там чудаковат, придурковат, но его ценят за то, что в своей сфере он – гений. Он живет в огромных квартирах и особняках, у него автомобиль "ЗиС". А быт устраивают жены, домработницы, лаборантки.... Советизм освободил "ученых" от бытовых проблем и широкого мышления (политических организаций, кроме КПСС, не было). Они все целиком в "чистом интеллекте". По сути, на жизнь "населения" им плевать. Времени у них до хрена и больше. Про того же Ковалева я давным-давно в "АиФ" читал вот что: за ним к определенному времени присылали машину из академии, а он заставлял шофера ждать час и более – собирался, давал домочадцам ценные указания и несколько раз ходил в сортир. В данном случае это не личная черта Ковалева, а одна из главных характеристик "коренной московской интеллигенции". Я столкнулся с этими людьми, став студентом, и меня сразу поразил их совершенно иной мир с вывернутыми наизнанку понятиями о жизни. До того я жил в социальной среде, где фраза "встретимся в 15.00" означала "жду до 15.15 и ухожу", на фразу "отдай трешку, которую я тебе одолжил до вторника" следовал ответ "отдам в крайнем случае в среду", а под признанием "знаешь, я потерял твою вещь" понималось "извини, я козел, постараюсь компенсировать". У московских "интеллигентов" это все соответственно означало: а) "встретимся около 16.30, если мне не взбредет в голову что-нибудь другое"; б) "ну ты и крохобор; не стыдно приставать к людям из-за таких мелочей?"; в) "я не виноват, она сама потерялась". Конечно, после таких ответов очень хотелось заехать собеседнику по наглой морде, но хорошо отработанная система "морального террора" защищала наших героев: "Лапти! Это неинтеллигентно! Вам великосветские манеры демонстрируют, а вы деретесь!". Так все и шло себе, пока не начались "реформы". Я, в общем, не сторонник "реформ", но одно могу сказать точно: от них была большая польза в смысле рационализации мышления. Как-то сотни тысяч людей резко поумнели, когда вопрос встал о том, помирать с голоду или все же чем-нибудь заняться. И интеллигенция лишилась значительной части своих "кадров". Оставшиеся долбо....ы – это нечто вроде лох-несских чудовищ, выплывающих время от времени, чтобы напомнить про советский мезозой. Что касается пана Ковалева, то он в свое время придумал себе занятие для заполнения свободного времени, которого у него было выше крыши. Он занялся правозащитной деятельностью. Здесь же, в Вильнюсе, его судили за это в 70-е гг. (об этом писал Сахаров в мемуарах). Что интересно, бывший диссидент, "подельник" и друг Адамыча, глава архинационалистической "Лиги свободы Литвы" Антанас Терляцкас своим посещением "процесс" не почтил. За что г-на Терляцкаса вполне можно уважать. Если честно, то ничего особенно ужасного в "правозащитниках" не было. Даже более того, изначально импульс был вполне здоровый. К примеру, "соблюдайте собственную конституцию" – очень хороший лозунг. И зря "сова" с ними боролась. Ведь можно было создать для них какой-нибудь отстой, типа "Новой партийной учебы". Все равно в массе своей проблемы "конституции" советский народ не волновали. А зато страдальцы смогли бы выговориться, глядишь, успокоились бы и даже чего ценное посоветовали. Ну что ж... Не умели Советы работать с "интеллигентами". То ли дело нынешний режим. Да пишите что хотите и как хотите! Хоть румбу танцуйте у мавзолея – васька все прослушает и все съест. Только не вздумайте залезть к нему, ваське, в тарелку – сразу фээсбэшники и менты ручки-то поотрывают... Все-таки "коммуна" боялась, что незрелый советский народ поверит в правозащитные лозунги и побежит крушить обкомы. А зря. Можно было сознанием легко манипулировать и вообще... Но не в этом дело. А в том, что "правозащитники" во всей полноте выразили суть советского мира и особенно советской интеллигенции. Их реакция была естественной. Поначалу они и в самом деле хотели предложить власти некие новые пути. Власть же на них внимания не обратила. Тогда они стали активно выпендриваться, чтобы привлечь взоры публики. Устраивать штучки-дрючки вроде выходов на Пушкинскую площадь "в тот назначенный час...". Издавать разные "Хроники". Намеренно идти на конфликт с КГБ. Потом нащупали и связи с Западом.... Вообще, поведение и основные психологические особенности советской московской и питерской интеллигенции позволяют утверждать, что под маской "интеллектуалов" в стране действовала самая что ни на есть типичная мелкобуржуазная БОГЕМА. Причем с отсталыми понятиями о себе самой – она зафиксировала стиль какой-нибудь пражской культурной среды начала века. Юрий Мухин в "Дуэли" назвал это "миром идиотов". Это, пожалуй, слишком по- пролетарски резко. Богема – не идиоты. Это такой ум. Специфический. Советская власть после войны нуждалась в "кадрах" для изготовления атомных бомб и прочего. И схватила нечто, попавшееся под руку – это нечто изо всех сил утверждало, что оно обладает рациональным интеллектом. А, на самом деле, было не совсем так... В ходе великих разборок 1917-1937 гг. как раз погибла наиболее рационально мыслящая публика. Великий Погром уничтожил какую-никакую, но все же приемлемую интеллектуальную среду. Все эти "дела промпартии" и "философские пароходы" в результате вытащили на свет божий каких-то окончательных недотыкомок... Да и вообще, в любой войне легче всего выживают юродивые... В армию их не призывают, изменение условий жизни их не пугает, враги их не уничтожают (зачем?). В 40-е гг., когда стране, наконец, потребовалось поставить рациональное техническое мышление на поток, сталинские скотоводы занялись подбором "кадров". И система всосала в себя сотни тысяч юродивых, которые пережили всех инженеров, всех философов, всех физиков и химиков. То есть тех, кто был склонен, скорее, к лицедейству и бравым богемным выходкам. Этаких актеров Несчастливцевых с погорелого театра. Людям надо было в цирке выступать, а они занялись "физикой". Но хотелось-то им другого. Чтобы публика рукоплескала, чтобы шампанское рекой, а в гримуборных гризетки целый день в ожидании стояли припудренным раком. Все это накапливалось – и вылилось в "правозащитничество" и "демдвижение". Константин Крылов в эссе "Галич" совершенно верно подметил эту тенденцию: проблема Галича состояла в том, что в СССР не было ночных клубов и легальной проституции, поэтому он "протестовал". Проблема Ковалева была в том, что он по натуре был светский клоун-бабник, лорд-шутник, паяц из кабаре, ему надо было посещать английские клубы и пить бренди со льдом, песенки петь в кабаках, стихи писать лесенкой... Но "сова" ему этого не обеспечила. Ковалев же, по природной лапотности, спутал все на свете. Он решил, что ему не хватает демократии и гражданского общества, в то время, как ему не хватало богемной среды и определенной свободы слова (что, строго говоря, совсем не одно и то же). Вместо того, чтобы ехать за рубеж или помаленьку менять институции "совы" хотя бы в сторону своего идеала – Австро-Венгрии времен Гашека, - он решил на власть подействовать морально. Изначально он был прав. Но "сова" отвергла ухаживания, и Адамыч начал корчить "Каина и Манфреда". Мол, виноват русский народ, который злобно и тупо "не борется за демократию". "Народ" же в понимании советской юродивой богемы, как я уже не раз говорил (в том числе среды "казенных патриотов") никакого отношения к реальному народу не имел. Иными словами, эти люди – юродивые! – боролись с какими-то своими внутренними психоструктурами и их же воспевали. И выдавали это за "диссидентство". Что стоило Адамычу рассудить просто, как физику: "народ" всегда и везде достаточно туп, ленив и некультурен. И это даже хорошо. Потому как дело "народа" – создавать материальные ценности и улучшать среду существования. Для этого элита должна создавать приемлемые условия, в частности, путем оттеснения от власти чуждых, паразитирующих, гниющих элит. Поэтому любой нормальный человек объективно должен быть заинтересован в бескровной и постепенной эволюции советского "режима" к традиционным российским государственным формам. И что выбора никакого в этом узком пространстве нет. Все иные возможности из области чистой теории. Пусть про них Станислав Лем пишет. Юродивые же всех, кто мыслил рациональным образом, считали "коллаборационистами". И воспевали "революцию". Еще бы! Именно революция дала им жизнь и большие высоты. Между тем за 50-60-е гг. выросли поколения вполне здоровых русских людей, не склонных к юродству. Но они, совместными усилиями как преподобных юродов, так и самой советской власти, были совершенно дремучими и необразованными. Что, в некотором смысле, было даже хорошо. "Чистый лист бумаги". Правда, к 1985 г. "сове" этих людей убедить не удалось. Они в целом или проспали "перестройку", или маршировали в рядах "левых" – Собчаков там или Гаврил Поповых. Ибо юродивые им внушали, что юродство и есть нормальность, культурность и интеллигентность. А юродивых заметил Запад и использовал в своих целях. Ну, об этом и говорить уже бессмысленно. И сразу появилось объяснение. Если бы Адамыч боролся за демократию и либерализм, то он мог бы удовлетвориться частью достигнутого и теперь писал бы разработки о "расширении" и "углублении". Не так был бы заметен... Но клоун по призванию такого потерпеть не мог. И сознание его услужливо предложило объект для вечной борьбы – российкое государство. И в самом деле – демократии, коммунизмы, олигархии приходят и уходят, а государство будет всегда. Вот его и позволим себе попинать. Оно – "самое холодное из чудовищ". Монстр. Одновременно подвернулись чечены. Если российское государство – монстр, то они – смелые рыцари-змееборцы. Я думаю, Адамыч понимает всю оригинальность этой концепции и то, что она наносит пощечину общественному вкусу. Но тем лучше! Теперь можно выступать с эстрады! Одновременно, для пущего успеха, можно пнуть "общество", которое смеет нагло выражать свое мнение в прессе. Мол, оно "советское" и "не покаялось" (см. газету "Сегодня" за начало июня, интервью с Адамычем). Ну, а коли в стране массовый спрос на подобную клоунаду прошел, то можно двинуть на гастроли в Европы и получать гонорары валютой. Благо, связи есть. Мечта сбылась. В советские годы за рубеж по партийной разнарядке ездил скучный Олег Попов. Теперь на Западе гастролирует "клоун с вечной осенью в сердце" Сергей Адамыч Ковалев. Русский оригинал. То-то, наверное, потешаются над ним западные политологи. Ведь фразы Адамыча – шутовской перформанс, и более ничто. Вот, к примеру, в Вильне он заявляет: "Советское государство было сильным и неэффективным. Нынешнее российское государство – слабое и неэффективное". Сразу возникает вопрос: а каков идеал у Адамыча-то? Сильное и эффективное? Так на кой ляд надо было делать его слабым? Может, при наличии силы нужно было бороться за эффективность? Дык нет. Сильное государство уничтожило бы рыцарей-змееборцев одним ударом. Не пойдет. Так может – "слабое и эффективное"? А такое бывает? Если качку, работающему на сборке автомобилей, привить холеру, от этого он ослабнет – но вряд ли его эффективность повысится. После всего этого и вовсе Райкин вспоминается: в греческом зале, в греческом зале... Короче, все говоримое Адамычем – это клоунские репризы, рассчитанные на полуобразованных морализирующих идиотиков. А литовские политические деятели сидели себе в зале и потешались над клоунадой. Есть ли на свете нации, которым наплевать на свои интересы? Наверное, нет, думают западники. А вот Адамыч говорит – есть! Это какие-то шутки в стиле "представим себе, что коровы летают". Детский такой, ненавязчивый юмор. Вот и посмеемся простуженно... И прожженая хитрюга старик Ландсбергис тихо усмехался в консерваторскую бородку. Адамыч отчитался, сорвал аплодисменты восхищенного зала и отбыл в Москву, готовить новые номера и репризы. А все остальное человечество остается в недоумении. Верить Адамычу? Не верить Адамычу? Как все это понимать? Да очень просто. Ездит по миру представитель вымирающей советской богемы. Клоун. Ученик Енгибарова. Шутит. Смешно. Юмор довольно тонкий. Но однообразный. Вот и вся песня. Так это и следует понимать. "Дурь уходящая", поэма Серафима Жалина. Скоро богема совсем вымрет, и Адамычу поставят памятник. И напишут на нем: "Грустному клоуну конца 20 века". И мы принесем туда цветочки. И вздохнем с облегчением.... Наконец-то помер, несчастный. Освободил место молодежи... И родятся новые, вполне профессиональные паяцы. И откроются новые цирки. И будет опять весело на Руси. Иными словами, государству пора возрождать нормальную богемную среду. С ночными клубами, выкидыванием фокусов, с ром-коктейлями и так далее. И без политики. А не то опять случится какая-нибудь перестройка. Не дай Бог... Как говорит другой клоун по имени Лев Убожко...